Иван III

Глава 4. Ошибка Карамзина. Часть 2

Хотя в летописях, которые восходят к новгородскому летописному своду 1448 г. (вдохновителем которого был Евфимий), и не сохранилось никаких сведений о Белой Руси, нельзя исключать, что создателям начальной редакции этого свода западное название Новгорода было известно. Оно могло исчезнуть из позднейших списков, если, согласно меткому замечанию Я. Лурье, известного исследователя истории русского летописания, «грандиозная ревизия местных летописцев, произведенная в XVI в. в Москве, выбрасывала все сведения, неугодные центральной власти».

Нельзя обойти вниманием тот факт, что Исидор, который после неудачи Флорентийской унии сбежал в Рим, живя там в ранге кардинала (cardinalis Ruthenus), был хорошо знаком со многими итальянскими и немецкими гуманистами. Такие из них, как Николай Кузанский, Филипп Буанакорзи Калимах и Эней Сильвий Пикколомини, как мы увидим позже, знали и использовали термин Белая Русь – и совсем не в значении «Московское государство». Это должно быть правдивым и в отношении Исидора. Надо полагать, документы из его личного собрания, находящиеся в разных европейских архивах и еще недостаточно изученные, не раз упоминают Белую Русь.

Как соглашается большинство исследователей, самостоятельная редакция «Слова на латыню»  бала создана ранее, чем летописная. Почти единодушно ее датируют 1461 г. точнее, временем между 3 мая 1461 г. и 27 марта 1462 г. А. Павлов связывал создание «Слова…» с нахождением Пахомия Логофета в Москве в 1461 г., куда он был вызван из Новгорода Василием II.

Но даже если признать наиболее вероятной датой написания «Слова» 1461 г., нельзя исключать, что до введения в летописный свод 1479 г. оно дорабатывалось, и что вставка про Белую Русь могла быть сделана между этими годами, где-то в начале 1470-х. Напомним, что тогда резко обострилась борьба между сторонниками независимости Новгорода и московскими «собирателями земель». После смерти архиепископа Ионы в 1470 г., предчувствуя близкий крах Новгородской республики, ее правящие круги склонялись к сближению с ВКЛ. Они пригласили к себе из ВКЛ киевского князя Михаила Олельковича, собирались утвердить своего нового архиепископа у киевского митрополита Григория Болгарина и были готовы признать Казимира своим сюзереном. На «латинские» симпатии Великого Новгорода, а главное – на стремления партии Борецких сохранить новгородскую «старину», Москва ответила вводом карательных войск, в результате чего Новгород был вынужден подписать унизительный Коростынский мир (11.08.1471). Окончательно независимость республики была ликвидирована Иваном III в 1478 г. Эти политические события сопровождались жесткой идеологической борьбой. Промосковские летописи и другие литературные работы были призваны обосновать претензии Московского государства к гегемонии в Восточной Европе. Именно тогда, в частности, в окружении митрополита Филиппа возникла теория «Москва – третий Рим». В государстве Ивана III, ранее почти изолированном от Европы, заметно возрос интерес к технологическим, и даже гуманитарным достижениям западной цивилизации, но при перенесении их на московскую почву внимательно следили за тем, чтобы не возникло даже отдаленной угрозы азиатской деспотии. Если заимствовались какие-то термины или концепции, которые так или иначе касались общественной жизни, они переосмысливались в соответствии с потребностями Кремля. Так и название Белая Русь: автор «Слова…» воспользовался им для придания большего авторитета Василию II и обоснования «прав» Москвы на все восточнославянские земли, в особенности Новгород. Но известность этого названия осталась локальной, официальные круги Московского государства его не восприняли.

Версия об авторстве Пахомия Логофета в этом свете выглядит особенно интересной, так как сербский писатель, как считают, именно с Новгорода начал свою деятельность на Руси около 1438 г. и все время был тесно связан с этим городом, оставаясь лояльным к Москве. Впрочем, то же можно сказать и про Симеона, но Пахомий, в отличие от современных ему русских церковных писателей, был знаком с латиноязычной литературой, в частности, с работами ранних гуманистов, а некоторые считают его составителем русского Хронографа, где находится много историко-географических сведений о разных странах. Пахомий мог знать и западное название Russia Alba. Его авторство, однако, оспаривается Ф. Делекторским, Я. Лурье и многими другими исследователями.

В пользу датировки «Слова…» 1470-ми говорит и то, что именно к этому времени относятся все другие известные нам упоминания о Белой Руси второй половины XV в. Однако на их счет в историографии закрепилась точка зрения Карамзина, которую нельзя оставить без комментариев. Обличив татищевские фантазии о «Владимиро-Суздальской»  Белой Руси, этот историк тут же сделал собственную ошибку (1817). Потом ее подхватили все, кто занимался этимологией Белой Руси: будто бы «исчисляя в титуле своем все особенные владения Госудаpства Московского, Иоанн [III. — А.Б.] наименовал оное Белою Россиею, то есть великою или дpевнею, по смыслу сего слова в языках Восточных».

С этим утверждением согласны, кажется, все белорусские исследователи. Согласно П. Крапивину, «великий князь московский Иван III окончательно освободившись от татарского гнета, принял титул великого князя Белой Руси». А. Грицкевич считает: «Московский князь Иван III во второй половине XV в. официально ввел термин «Белая Русь» для обозначения Русского государства (отождествлялось с понятием Великая Русь)».

Но точно известно, что наиболее полный и помпезный титул, которым пользовались Иван III и его сын Василий III в отношениях с европейскими государствами, в том числе с ВКЛ, звучал так: «Божьею милостью государь всеа Русии и великий князь Володимерский, Московский, Новогородцкий, Псковский, Тферской, Югорский, Вятский, Пермский, Болгарский и иных». Этот же титул приводит и сам Карамзин. Позднее, после захвата в 1514 г. Смоленска, Василий III добавил к этому списку «Смоленский» (обычно помещали между «Псковский» и «Тферской»). В таком виде титул хорошо знали и использовали в Европе.

Обсуждение · Нет других отзывов

Оставить свой отзыв