Белая Русь от Флорентийской унии до ликвидации независимости Новгорода

Как мы еще не раз убедимся, история названия Белая Русь тесно переплетена с историей попыток реализовать унию католической и православной церквей. В этом нет ничего удивительного: долгое время на Западе очередной рост интереса к далекой и малоизвестной Руси наблюдался в основном тогда, когда возникали надежды (всегда напрасные) на ее скорый переход в католичество. Дело унии казалось близким к успеху в середине ХIII в. (мифическая «Суздальская уния»), затем на Констанцком соборе в начале XV в., а последующие попытки приходятся на Ферраро-Флорентийский собор (1438-1445 гг.) и женитьбу Ивана III на Софии Палеолог (1472 г.). Со всеми этими событиями так или иначе связаны целые пласты «альбарусики».

Именно в литературе, посвященной Флорентийской унии, название Белая Русь начало использоваться восточнославянскими авторами. На Ферраро-Флорентийском соборе присутствовала и делегация Киевской (фактически Владимирской) митрополии во главе с убежденным сторонником унии митрополитом Исидором (по происхождению греком). В ее состав входил суздальский иеромонах Симеон, который написал «Повесть Симеона Суздальского о Флорентийском соборе». Однако в этом произведении, вопреки мнениям некоторых исследователей, о Белой Руси нечего не сказано. Очевидно, эта неточность пошла от И. Сахарова, который в 1849 г. под названием «Путешествие Симеона Суздальского в Италию» опубликовал, якобы согласно спискам XVII в., другую, посвященную Флорентийской унии и созданную ее непосредственным свидетелем, работу.  В современной литературе закрепилось ее название: «Хождение на Флорентийский собор». Уже точно установлено, что так называемая сахаровская редакция «Хождения…» в значительной степени отличается от изначальной и содержит ряд вставок (в том числе и панегирик Василию II с упоминанием о Белой Руси) из еще одной работы на тему Флорентийской унии – созданного на основе «Повести Симеона Суздальского» (не ранее 1461 г.) «Слова избpанного от святых писаний еже на латыню». Некоторые исследователи считают, что Сахаров, известный фальсификатор исторических документов, сам является автором опубликованной им редакции «Хождения…». В начальной редакции «Хождения…» панегирик Василию II отсутствует. Таким образом, Белая Русь упоминается только в «Слове на латыню», а не в «Повести Симеона Суздальского» и не в «Хождении на Флорентийский собор».

Разные исследователи в разное время приписывали Симеону Суздальскому авторство всех трех упомянутых произведений, однако не вызывает сомнений оно только в отношении «Повести Симеона Суздальского». «Хождение на Флорентийский собор», скорее всего, принадлежит перу некого другого русского, вероятно гражданского участника собора. Автором же «Слова на латыню» обычно считают Пахомия Логофета, русского церковного писателя сербского происхождения.

Как же на самом деле выглядит первое восточнославянское упоминание о Белой Руси? «Слово на латыню» вкладывает в уста византийского императора Иоанна VIII Палеолога, который якобы просил папу Евгения IV отложить дебаты на соборе до прибытия  представителей Василия II, следующие слова: «..Восточнии земли суть Рустии болшее пpавославье и вышшее хpистианьство Белые Руси, в них же есть госудаpь великы бpат мои Василеи Васильевич, ему же въсточнии царие прислухают и велиции князи с землями служать ему..». Комментируя это место, Белую Русь традиционно объясняют как синоним Московского великого княжества или сборное название «всех русских земель». Белорусские историки в эмиграции утверждали, что «Симон Суздальский, который лично присутствовал на Флорентийском соборе 1439 г., назвал Московию Белой Русью». Однако не поспешили ли они с выводами – и насчет Симеона, и насчет Московии?

В некоторых редакциях в приведенное выше прославление Василия II вставлен союз «и», но разбивка высказывания: «восточнии земли суть Рустии и [они есть] болшее пpавославье и вышшее хpистианьство Белые Руси» — кажется нам лишенной смысла, особенно в устах византийского императора, земли которого были «не менее восточными», чем русские (то есть восточнославянские).

В официальном московском летописании рассказ о Флорентийском соборе, совпадающий с первой частью «Слова на латыню», появился только в Московском летописном своде 1479 г. Один из вариантов этого же текста вошел и в созданные в первой трети XVI в. Софийскую и Львовскую летописи. Они в целом восходят к летописному своду 1518 г., но перипетии Флорентийского собора воссоздают по своду 1479 г. Правда, их переписчики, не понимая уже смысл самого пассажа, поменяли его на малопонятное: «…яко восточнии земли суть большее пpавославие, высшее хpестьянство Белая Русь». Возможно, один из списков свода 1479 г. (или производных от него) был известен В. Татищеву как «Ростовский манускрипт». Именно «Ростовской летописью» называл Московский свод 1479 г. Н. Карамзин. А. Шахматов, однако, объяснял, что Татищев имел в виду некую другую летопись. В таком случае это могла быть летопись, похожая на Софийскую II – Львовскую, так как одним из их источников был неофициальный свод, созданный в 1470-х человеком, приближенным к ростовской епископской кафедре.

Панегирик Василию II нельзя воспринимать буквально. Несомненно, Палеолог не мог высказаться приведенным выше образом, тем более что далее «Слово на латыню» сообщает совсем уж невероятную вещь: как собор прервали на 6 месяцев, ожидая приезда Исидора. Однако нас больше интересует, правда ли во время дебатов на соборе могла упоминаться Белая Русь? Если учесть, насколько хорошо термин был известен некоторым участникам Констанцкого собора 1414-1418 гг., это представляется вполне возможным. А тот контекст, в котором его могли использовать, был, вероятно, связан с борьбой Москвы за власть над Новгородом. Новгородское архиепископство при Василии II только формально подчинялось Владимирской митрополии, оставаясь фактически независимым. Архиепископы, под чью юрисдикцию попадал и Псков, обычно демонстративно уклонялись от участия в церковных соборах в Москве. Поэтому на своем пути в Феррару митрополит Исидор посетил Псков и Новгород – ради укрепления центральной власти. Так, в Пскове он, против воли новгородского архиепископа Евфимия II (особенно упорного противника Москвы), поставил своего наместника, выводя таким образом Псков из-под юрисдикции Новгорода в непосредственное управление митрополии. Позже и Пахомий Логофет, и Симеон жили и работали при дворе Евфимия (не разделяя, впрочем, его взглядов). Новгородское происхождение «Слова на латыню» и, в частности, вставки про Белую Русь, кажется, не вызывает сомнений. На наш взгляд, именно следы полемики между сторонниками и противниками независимости Новгорода от Москвы видны в этой работе. Ее можно понять таким образом, что те восточные земли Руси, где княжит Василий II, то есть Великое княжество Московское, центр православной иерархии Руси, а Белая Русь, то есть Новгород, ему подчинена.