Ключевой для нас персонаж «Хроники…» Рихенталя, который позволяет расшифровать ее термин Weizzen Reuzzen, — «герцог Смоленска, герцог красной Руси». Еще в одном месте он назван «герцог Федор из Смоленска в красной Руси».

Этот «герцог Федор» не кто иной, как упомянутый выше Федор Юрьевич. В Западную Европу, где ему дал приют император Сигизмунд, Федор прибыл из Новгорода. В иллюстрированном гербовнике почетных гостей собора, его титул звучит как «Федор, герцог Белой Руси и хозяин Смоленска». Можно предположить, что название Белая Русь знала и время от времени использовала канцелярия Сигизмунда (как несколькими годами ранее канцелярия его брата Вацлава). В приведенном фрагменте это название скорее противопоставляется Смоленску, чем отождествляется с ним.

В очередной раз Рихенталь вспоминает Белую Русь при толковании понятия «Русская земля», когда он, между прочим, выделяет три «категории» русских: «К Германским народам относятся Римская империя, королевство Богемия, королевство Венгрия, Литовская земля, Русская земля – настоящие русские, красные русские, белые русские; страна и город Великий Новгород, которые являются христианскими».

Не совсем понятно, что и кого Рихенталь называл «настоящей» или «истинной Русью», «настоящими русскими». В другом отрывке вместе с «герцогом Федором» упоминается и «герцог Павел из настоящей Руси, подчиненный герцогу Витовту». Ф. Пекасинский считал, что этим термином баварец обозначал «русских» великого княжества, то есть в первую очередь белорусов. Это выглядит тем более логичным, что «настоящие русские», возможно, сопротивлялись «фальшивым» или «неверным» (valschen Ruzen), известным из других немецких источников, ? другими словами, «схизматикам». Тогда «настоящие русские» ? это те, кто исповедовал настоящую, то есть католическую веру, а такие жили только в Польше и Литве. Однако в этом отрывке из Рихенталя «настоящие» и «белые» русские – это совсем разные понятия.

Таким образом, Федор, хоть и был родом из Красной Руси ( то есть из Смоленска), на соборе как бы представлял еще и Русь Белую – Новгород. Вот почему Смоленск, его наследственное владение, хронист несколько раз отнес к Белой Руси. Вероятно, синонимом последней у Рихенталя выступает и «Задняя Русь» (Hinderreissen), к которой отнесены Смоленск (Schmelenczgi), Великий Новгород (Grosznouagrot) и Золотая Баба (Aurea vetula). Легендарный идол «Золотая Баба», видимо, стабильно связывался с Белой Русью европейцами XV—XVI вв., об этом еще пойдет речь в главе 13.

Но это не должно сбивать нас с толку, так как географические представления начала XV в. уже гораздо более реалистичные, чем в предыдущие столетия, в отношении Восточной Европы по-прежнему основывались на фантастических домыслах. ВКЛ и соседние земли на тогдашней картине мира занимали растяжимое место где-то рядом с восточными мусульманскими странами. Еще в одном отрывке «Хроники…» Смоленск перечислен среди городов «малой Валахии», то есть Молдовы. Известный французский хронист Жан Фруассар, описывая подготовку к крестовому похожу 1369 г., который закончился трагическим поражением христианской коалиции под Никополем, отмечал: «Баязид и Халиф послали к нескольким сарацинским королям – в Персию, Мидию, Татарию и даже в Литву на границе с Прууссией». Другой современник Рихенталя Томас Уолсингем также считал «короля Литвы» (rex de Lettowе) «сарацинским владыкой», соседом татарского хана и султанов «Вавилонии» и Турции. Так и в упоминаниях Рихенталя стереотипы эпохи сплелись с элементами реальных знаний, позаимствованных им у соотечественников, которые часто бывали в Восточной Прибалтике. Главным же в «Хронике…» является отнесение Смоленска, как и других русских земель ВКЛ, именно к Красной Руси (более подробно мы остановимся на этом в главе 12).

Еще один немецкий источник, который упоминает об участии в соборе «герцога Белой Руси», — поэма «Фундамент собора» аугсбуржца Томаса Присщуха, написанная в 1418 г. и сразу же представленная императору Сигизмунду. Большую часть поэмы занимает перечисление реальных и воображаемых гостей собора. Среди них упоминаются:

Из Польши некий великий герцог,

Из Литвы герцог Свидригайло,

Также в числе князей были

герцог белой Руси

и еще князь, герцог Острога.

Компания, в которой оказался «герцог Белой Руси» по воле Присщуха, — Свидригайло, который только что бежал из Кременецкого замка, и один из организаторов этих побегов князь Острожский – будто дает основания считать, что и Белая Русь должна быть частью ВКЛ. Однако про присутствие Свидригайло и его соратников на соборе не говорит ни один другой источник, и вряд ли можно тут доверять поэме Присщуха – ненадежность которой как исторического источника давно открыта историками. Можно полагать, что молодой аугсбургский поэт, которому очень хотелось привлечь внимание императора своей эрудицией и который среди гостей собора перечислил и легендарного «пресвитера» Иоанна Индийского, и представителей несуществующего Афинского университета, вставил в свой список заодно и тогдашних союзников Сигизмунда в его политической игре против Витовта: и Свидригайло, сведения о побегах которого успели уже распространиться по Германии, и «герцога Белой Руси» — несомненно, Федора Юрьевича. Такие риторические приемы считались тогда совершенно допустимыми и не воспринимались как осознанная фальсификация.

Частое упоминание Белой Руси в связи с событиями, которые имели непосредственное отношение к ВКЛ, рядом с именем великого князя Витовта послужило причиной тому, что позднейшие историки отнесли распространение термина на территорию современной Белоруссии именно к рубежу XIV—XV вв. Однако если и есть нечто общее между Белой Русью и Витовтом, то это разве что его постоянные требования, в том числе и на Констанцком соборе, о признании его прав сюзерена на Псков и Великий Новгород. Во второй половине 1410-х папы Иоанн XXIII и Мартин V выдали несколько распоряжений, назначая Ягайло и Витовта генеральными викариями названных русских земель  (In Magna Nowagroda ac Plescow civitatibus ac in dominus earumque). Попытки установить контроль над ними Витовт предпринимал на протяжении всего своего княжения. Еще в 1389 г. князь Семен-Лугвен Ольгердович, приглашенный в Новгород служилым князем, составил вассальную присягу Ягайло как сюзерену этой русской земли (что держалось в тайне от самих новгородцев). В течение, по крайней мере, двух последующих веков убеждение, что Ягайло и Витовт «обладали» Новгородом, было хоть и необоснованным, но достаточно распространенным в Литве и Польще. Кстати, Лугвен, когда делил должность князя-наместника Великого Новгорода с Федором Юрьевичем, был одновременно и великокняжеским наместником в Смоленске – еще одна возможная причина для распространения названия Белая Русь на Смоленщину.

Известный немецкий космограф Себастьян Мюнстер в середине XVI в. считал: Ягайло «дал великое герцогство Литвы и Жмуди своему племяннику (sic!) Витовту, храброму воину. Он овладел также герцогством Псковским (hertzogthumb Plesskouern), и герцогством Новгородским (Novogrodien), и третьим герцогством Смоленским (Smolnen)». Для М. Меховского «Новгород, который латины называют Нугардия, был владением великого князя Литовского, которое завоевал Витовт». Новгородские «князья Белой Руси», как мы увидим в главе 10, упоминаются М. Стрийковским среди гостей на Луцком съезде в 1429 г.

Таким образом, распространенное мнение, будто название Белая Русь начало приближаться к территории современной Белоруссии при Витовте, не находит доказательств. На деле не оснований утверждать, что Витовт вообще знал про существование этого названия, не говоря уже о том, чтобы относить ее к какой-то части ВКЛ. Можно только сказать, что его западноевропейские современники как раз упоминали это название – хоть и не в современном смысле – рядом с его именем. Но когда оно начало употребляться самими восточными славянами? На этот вопрос мы попробуем ответить в следующей главе.