Нельзя оставить без внимания и высказывание А. Соловьева, что «в XV в. название «Великая Русь» значит то же, что и «Белая». К нему присоединяется Я. Юхо: «Термин «Беля Русь»… в основном был равнозначен термину «Великая Русь». Еще дальше пошел А. Рогалев, безосновательно утверждая, что Великой, или Белой Русью называл свой «начальный домен» — земли от Новгорода до Мурома – еще «вещий» Олег.

Дело в том, что Белая Русь на самом деле какое-то время была тождественна Великой, однако Великой не в традиционном, сегодняшнем смысле. В 1413 г. бургундский путешественник и дипломат Жильбер де Лануа, посетив Новгород и Псков, записал: «Русские Великой Руси (Les russes de la grant Russie) не имеют других хозяев, кроме тех по выбору, кого хочет народ». Очевидно, он имел в виду только эти боярские республики, так как на других землях Руси в то время вечевого строя уже не существовало. Письмо ливонского магистра великому магистру Ордена (1413 г.) в котором речь идет про те же обстоятельства, что и в упомянутых выше реляциях  1412-1413 гг. из Пруссии Вацлаву IV, сообщал, что Витовт сговорился «mit den grossen Reussen». Таким образом, Великая и Белая Русь в то время на самом деле были синонимами, однако термин Великая Русь употреблялся не в современном смысле. Впервые на тождественность Великой и Белой Руси обратил внимание сам Соловьев, однако мы хотели бы уточнить его утверждение, будто Великой тогда называли всю Северо-Восточную или «Московско-Новгородскую» Русь. Прежде всего, Новгород нельзя относить к Северо-Восточной Руси. Как отметил В. Кучкин последний термин правомерно употреблять только для обозначения территории, которой в определенный хронологический период владела династия русских князей – потомков Юрия Долгорукого. Новгород, хоть формально и признавал верховную власть князя, который получил ярлык на великое Владимирское княжение, до 1470-х никогда не составлял органичного целого с этой территорией. Для обозначения Великого Новгорода и Пскова более корректный, и с географической, и с исторической точки зрения, термин «Северо-Западная Русь». Тем более нелепым анахронизмом выглядит употребленное Соловьевым выражение «Московско-Новгородская Русь». Нужно быть слишком большим апологетом русской имперской идеи, чтобы доводить существование «единой и неделимой», «святой» Руси, как главной ценности всех восточных славян в то время, когда еще существовали независимые от Москвы или автономные Новгород, Псков, Тверь, Вятка, Рязань, не говоря уже о ВКЛ. Тогда мало кто мог бы предсказать будущую историческую карьеру Москвы, истребление ею с течением времени всех признаков самобытности других русских земель, разрушение всех ростков их «западной» культурной ориентации. Так что Белая Русь была тождественна Великой Руси только в той степени, в которой Великая была тождественна Великому Новгороду: Великая Русь = Белая Русь = Великий Новгород, как для Лануа La grant Russie была синонимом Noegarde la grand.

О равнозначности этих терминов свидетельствую и данные картографии. Так, карта мира Андреа Бианко (1436) дает название Imperion Rosie Magna в районе Великого Новгорода. Считается, что позднее именно Бианко помогал в работе над знаменитой картой Фра Мауру, который, насколько известно, впервые поместил название Белая Русь на карте (об этом еще будет разговор).

Вернемся в начало XV в. Очень ценный источник сведений о Белой Руси – «Хроника Констанцского собора» баварца Ульриха фон Рихенталя. Она уже попадала в поле зрения белорусских историков в эмиграции, но только вскользь, поэтому позволим себе остановиться на ней подробнее.

Констанцский собор 1414—1418 гг. был крупнейшим дипломатическим конгрессом, на котором решались важнейшие международные вопросы, прежде всего связанные с претензиями императора Сигизмунда на политическую гегемонию в Европе. Активное участие в работе собора принимало ВКЛ, авторитет которого после Великой войны 1409—1411 гг. значительно возрос. Витовт несколько раз направлял свои делегации в Констанц. Об одной из них (1417 г.) Рихенталь сообщает: «Приехали послы от герцога Литвы Витольда, и от господ деспотов Рашки [то есть Сербии. — А. Б.], из Великой и Малой Валахии, от двух королей Турции (sic!), от герцога из Белой Руси, цугом на 180 лошадях, в дом Хансена Руэ на улице Святого Павла».

Представительская делегация ВКЛ во главе с киевским митрополитом Григорием Цамблаком лично посетила Констанц в 1418 г. В нее входили православные епископы из Великого княжества и Молдовы, а также светские представители Киева, Смоленска, Великого Новгорода и других городов. Целью ее было заключение на территории ВКЛ унии между православной и католической церквями, а также признание сюзеренитета Витовта над Молдовой и Великим Новгородом. В феврале 1418 г. Цамблак присягнул папе Мартину V как первосвященнику от имени Киевской митрополии. Попытка унии, однако, осталась нереализованной из-за сопротивления православного духовенства ВКЛ и позиции константинопольского патриарха.

Описывая торжественный въезд делегации Цамблака в Констанц 19 февраля 1418 г., немецкий хронист записал: «Затем в субботу, на 19-й день месяца февраля, приехал благородный господин Георг, архиепископ Киевский, из страны Белой Руси, из Смоленска (zu wiЯen RьЯen, zu Schmolentzgi)». Может сложиться впечатление, что Рихенталь употребляет термин Белая Русь почти в современном значении. Еще одна выдержка из «Хроники Констанцского собора» подтверждает это:

«Европа – это земля внутри которой мы находимся, она прилегает к Белой Руси, к Смоленску, а через них – и к настоящей Турции, описанной Лануа, к герцогству Литвы, Польши, Славонии, Венгрии, Моравии, Чехии, Римской империи».

Однако ниже Рихенталь более подробно рассказывает о Цамблаке, и в этот раз Белая Русь выступает как соседняя с его «архиепископством», а не составляющая часть последнего: «Великий господин Георгий, архиепископ Киевский. Он граничит с господином Витовтом, герцогом Литвы. И смотрит на турок. У него там есть три епископа, а другой стороной [его область] примыкает к Белой Руси». Таким образом, из «Хроники…» Рихенталя непонятно, входит ли Белая Русь в состав ВКЛ, или только граничит с ним.\

«Хроника…» писалась Рихенталем вскоре после Констанцского собора, и та ее часть, где говорит о нашем предмете, является целиком аутентичной. Значит ли это, что нужно отнести Смоленск к Белой Руси XV в., как это сделал российский исследователь Ю. Бегунов? Выражение zu weizzen Reuzzen, zu Schmolentzgi будто дает такие основания. Вдобавок можно было бы сослаться и на митрополита Мисаила, который в 1476 г.будто бы отнес к Белой Руси Вязьму. Е. Ширяев утверждает, что «почти на всех старинных картах надпись “Русь Белая” (Russia Alba), позднее сложившаяся граница этнической Белоруссии охватывают Смоленщину…», но на самом деле, как мы увидим, этого нет ни на картах (по крайней мере, до середины XVII в.), ни в текстовых источниках (до XVI в.). А «эпистолия» Мисаила, или, как минимум, ее преамбула, скорее всего на самом деле датируется 1605 г.